Говорят, что сброшенный груз ответственности никогда не падает на землю, а мягко ложится на чужие плечи.
Кулебаки — небольшой провинциальный городок в Нижегородской области. Водоснабжение города обеспечивает МУП «Райводоканал». Лариса работала в «Райводоканале» в отделе материально-технического снабжения с 2005 года. В 2009 году ее повысили до начальника отдела. А спустя несколько лет в отношении нее внезапно возбудили уголовное дело.
Инициатором уголовного преследования Ларисы выступил новый директор. Началом его работы после смены руководства стала ревизия на предприятии, в ходе которой его внимание привлекла товарная накладная на утеплённую куртку стоимостью двадцать тысяч рублей. Она была принята на учёт и выдана рядовому электромонтёру.
Результаты проверки деятельности предприятия, проведённой городской прокуратурой летом 2017 года, лишь подтвердили уверенность нового директора в нереальности существования злополучной куртки: ее заявленная стоимость по накладной в разы превышала рыночную, кладовщица отрицала факт получения этой куртки, а в документах на куртку стояли сомнительные подписи. Новый директор подал заявление о хищении денежных средств предприятия.
Было возбуждено уголовное дело, начались допросы, обыски, выемки. Главной подозреваемой по уголовному делу стала именно Лариса: она, как руководитель отдела снабжения, получала деньги для приобретения всего необходимого инвентаря и рабочей одежды.
По версии следствия в 2014 году Лариса, из корыстных побуждений получила в кассе предприятия денежные средства, а затем отчиталась подложными документами об израсходовании средств в интересах предприятия; при этом товар фактически ею не приобретался и на склад предприятия не передавался.
Лариса вину не признала, ведь никакого преступления она не совершала. И за четырнадцать лет работы на предприятии нареканий к ней не было.В ходе расследования было установлено, что до 2016 года на предприятии существовала практика приобретения товарно-материальных ценностей за наличный расчёт. Бывший директор Иванов лично согласовывал выдачу наличных денежных средств для их оплаты. Товар часто приходовался на склад формально, только по документам. Это подтвердили в суде и работники предприятия, которым неоднократно приходилось подписывать документы о получении товара, который по факту никто из них не видел.
Лариса утверждает, что по устному распоряжению директора закупкой спецодежды на протяжении нескольких лет занимались его родственники, работавшие на предприятии: сын — начальник планово-экономического отдела предприятия и сноха, экономист отдела материально-технического снабжения. Иногда Ларисе отдавали документы о закупке товара (накладные, чеки) с отметкой кладовщицы о его получении, а она составляла авансовый отчёт, получала деньги в кассе и передавала их Ивановым за якобы приобретённую спецовку.
По словам Ларисы, в тот день именно директор Иванов передал ей ту самую накладную на утеплённую куртку с отметкой склада о приёмке товара и его визой для бухгалтерии, для решения вопроса с оплатой покупки. Лариса составила авансовый отчёт, который также утвердил директор, а полученные в кассе деньги передала по указанию Иванова его снохе.
Лариса говорит, что во время следствия было допущено много процессуальных нарушений, а на неё и её родственников оказывалось давление.
Адвокат Ларисы, Е.Дорожкина: «Нет и доказательств самой непосредственно вины, отсутствуют доказательства и составы преступлений всех его элементов. В частности, нет доказательств самого события преступления. Тот факт, что хищение произошло, и кроме того не доказано доводами ни доказательствами разумными, вескими. Кроме того, объективная сторона состава преступления — того, что Васильева сама сфальсифицировала документ, который лёг в основу обвинительного заключения. Он не подтвердился, напротив, был, опровергнут. Однако суд этому оценку не дал, проигнорировал и постановил в отношении её несправедливый, незаконный, необоснованный, обвинительный приговор».
Сторона защиты настаивает на сфабрикованности уголовного дела. Так, например, городской администрацией (учредителем МУП «Райводоканал») ежегодно проводится аудиторская проверка с целью финансово-имущественного контроля. Но недостач на предприятии за 2014 год выявлено не было. Таким образом, финансовое подтверждение наличия какого-то ущерба предприятию в этот период времени отсутствует. Юрисконсульт предприятия в суде также не смогла однозначно подтвердить факт наличия ущерба. Тогда почему и как возникло уголовное дело?
Кроме того, обвинения основаны только на несогласующихся, зачастую противоречивых, показаниях свидетелей – работников предприятия, а также показаниях бывшего директора и его родственников.
В ходе расследования было установлено, что на предприятии существовала практика оприходования товара на склад только по документам. Тогда как проверить достоверность слов кладовщицы о том, что куртку она не видела? По документам куртка на склад поступила и была выдана. Но, несмотря на требования к срокам хранения карточек выдачи спецодежды, кладовщица почему-то выкинула карточку электромонтера сразу после его увольнения.
Бывший директор Иванов не помнил, подписывал ли он какие-то накладные, утверждал, что часто не вникал в документы и ставил визы не глядя. Сноха директора не отрицала, что покупала спецодежду для предприятия до 2012 года. Но, по показаниям мужа и бывшего директора она участвовала в закупках спецодежды и в 2014 году. Судебная экспертиза подтвердила, что злополучная накладная была заполнена именно рукой снохи директора. Объяснить, каким образом в 2014 году ее рукой были заполнены эта и несколько других накладных на спецодежду она в суде так и не смогла. И несмотря на это, ее неоднозначные показания стали одним из доказательств стороны обвинения.
Как противоречивые показания свидетелей в отсутствие неоспоримых и достоверных документальных доказательств стали мотивом для обвинительного приговора?
И Лариса, и её адвокат считают, что формулировка ч.3 ст. 159 УК РФ («Мошенничество, совершённое лицом с использованием своего служебного положения») позволила следствию возбудить уголовное дело, а последующая переквалификация на ч.1 ст.159 УК РФ — «продлевать» сроки давности и создать ощущение законности происходящего. Ведь закон содержит однозначные указания о сроках давности уголовного преследования, которые напрямую зависят от категории тяжести вменяемого деяния.
Ларисе неоднократно предлагали прекратить уголовное дело за истечением сроков давности, но она не хочет отвечать за чужие грехи и носить клеймо, которое не заслужила. В надежде на законное судебное разбирательство и торжество справедливости она отказалась от столь «щедрого» предложения. Однако ни её слова, ни доказательства, ни указанные защитой противоречия не были услышаны, проверены или устранены судом, а презумпция невиновности так и осталась лишь декларируемым понятием.
Адвокат Ларисы, Е.Дорожкина: «Что касается существа обвинения, то приговор, вынесенный по первой инстанции, носит явно законно не обоснованный характер. В ходе предварительного следствия была допущена совокупность нарушений, которые мировой судья проигнорировал, соответственно занимал обвинительный уклон на протяжении всего судебного процесса, который длился более полугода. Вплоть до того, что сторона защиты была вынуждена заявить отвод, к сожалению, мировому судье, по мотиву заинтересованности и отсутствия беспристрастности в рассмотрении дела. В принципе мы и предполагали, что в данном случае явно обвинительный уклон приведёт к постановлению обвинительного приговора, необоснованного, который мы и рассматриваем уже в апелляционном суде. Надеемся на объективность, надеемся на восстановление моей подзащитной прав».
На сегодняшний день приговор остается в силе. Но Лариса будет и дальше пытаться добиться справедливости и защитить свое честное имя.
Мария Абрамова
