«Достаточно тебя на секунду сломать, чтобы ты подпись свою поставил. Все. Ты бандит, ты разбойник, и там кто угодно, и никто никого не будет слушать. Все это бесполезно».
«Мы тебе свяжем руки скотчем, бутылку водки в горло вольём и спустим с Ярославской горы. Скажем, что ты была пьяная». Я говорю: «А скотч будете уже с трупа снимать?»
«Вообще изначально такое понятие, как презумпция невиновности, как я понял, она вообще не существует.
Ошибки на стадии следствия – тема серьезная. Ведь они могут исказить справедливость любого судебного приговора. Журналисты «Резонанса» побывали в Краснодарском крае и пообщались там с осужденными, которые заявляют, что дело против них было сфабриковано с целью рейдерского захвата предприятия «Кривичи-Юг». Мы уже писали о том, что восстанавливать производство согласился талантливый петербургский предприниматель Николай Балашов. Но, по словам его жены Елены, после погашения долгов предыдущего собственника, на Балашова, его сестру, знакомую и еще двоих жителей Мостовского района было возбуждено уголовное дело. В итоге генерального, финансового и коммерческого директоров «Кривичи-Юг» обвинили в разбое.
– Я согласна на дачу интервью, потому что как бы в сложившейся ситуации я не вижу другого выхода. Потому что по краю (в Краснодарском крае – ред.) здесь, вы знаете, мы пытались бороться. У нас ничего не получилось, – предупредила нас Галина Гончарова, жительница Мостовского района краснодарского края, осужденная по статье «разбой» и отбывающая сейчас наказание в ИК-3.
По ее словам, ее отправили в колонию в 2020 году. До этого она занимала должность коммерческого директора «Кривичи-Юг». Осудили Гончарова за разбой в отношении собственного гражданского мужа Валерия Федорова, владельца 15% акций деревообрабатывающего предприятия (у Гончаровой – 15% акций, у Балашова – 70%).
Товарищ Гончаровой по несчастью – Руслан Зубков, отбывающий наказание в ИК-14, рассказал нам, что трое из пятерых, на тот момент подозреваемых, руководили фирмой. Из материалов уголовного дела можно узнать, что вся «пятерка» ворвалась в дом к Федорову, избила его, украла из сейфа 2 млн рублей, а еще 15 тысяч якобы были вытащены из кармана.
– Балашовы и Галина Ивановна Гончарова – это руководящий состав фирмы», – говорит Руслан Зубков.
Вероятно, активность нового руководства могла не нравится многим. В этом материале мы не называем фамилии людей, потенциально заинтересованных в устранении «группы Балашова». Надеемся, что в истории нам помогут разобраться Уполномоченный по защите прав предпринимателей и Генеральный прокурор.
– У меня сложилось впечатление, что все они все знают. И все там куплено, – вспоминает третий осужденный Андрей Гончаров, также отбывающий наказание в ИК-14. – Постоянно мне (фамилия проверяется – ред.) говорила, уже, когда меня закрыли, меня первого закрыли: «Подпиши, напиши на Балашова, что там он такой-сякой, он вас заставил. И я тебя сразу отпускаю. Сразу же вот сейчас ты вот пишешь, что там Балашов вас заставил, что он там бандит-разбойник такой-сякой, сразу дают ходатайство на суд, идешь домой». Все они там знали, нужно было закрыть Балашова, закрыть Гончарову.
– То есть, задача была убрать руководство «Кривичи Юг»? Зачем?
– Конечно. Они пытались перед новым годом сделать рейдерский захват фирмы. Я по-другому это не расцениваю, потому что вломились с полицейскими, с прокуратурой, перерыли всю контору, документы искали, искали. (Фамилия проверяется – ред.) всех своих знакомых разослал по станице на машинах, чтобы искали Балашова, Гончарову. Так делается при рейдерском захвате, нужно владельцев поймать и заставить подписать.
В ходе работы над материалом многие предупреждали нас о том, что Мостовской район – это «кущевка в миниатюре».
– Следствие шло, его приостанавливали, останавливали, и я даже боюсь имена сотрудников называть. Был один оперативный работник, который предупреждал меня, что «следователь (вы знаете фамилию, имя, отчество), она делает неправильно. Так делать нельзя, – рассказывает Галина Гончарова.
Как говорит Руслан Зубков, во время следствия на него давили, чтобы он сознался в нападении на Федорова (Валерия Федорова), и этого давления он не выдержал.
– В камере ещё с какими-то товарищами непонятными сидел, которых, мне кажется, подговорил товарищ следователь, чтобы они как бы немножко на меня давили. И каждый день меня из камеры выдёргивала следователь и интересовалась, готов ли я во всем сознаться или нет. Вот в таких условиях я, спустя несколько дней и сознался в том, чего не совершал.
– Что вы сказали? В чем вы сознались?
– Я сознался в том, что я вступил в сговор с людьми, всеми, которые в этом деле участвуют. Должен был хотеть украсть деньги и напасть на потерпевшего. Вот в этом я и сознался, – вспоминает Руслан Зубков.
Андрей Гончаров добавляет, что ему было предложено следующее:
– У тебя два варианта, либо ты сейчас пишешь. Я говорю: «Что я буду писать?». «Я тебе продиктую, подписываешь и идешь чистым свидетелем». А завтра ты с женой же развёлся, на квартире живёшь? Я говорю: «Да». А завтра хорошие люди приходят, «благодарят» тебя, ты продаешь этот дом, либо ты сядешь, сядешь самым первым. Это мне оперуполномоченный фактически от кого-то взятку предлагал».
Фамилия оперуполномоченного, который, по словам Гончарова, предлагал ему признаться, в том, что тот не совершал, а потом еще и продать свой дом, в нашей редакции есть. Есть и другие фамилии. Мы охотно поделимся этой информацией с Управлением собственной безопасности МВД России.
– Пусть кто, чего хочет думать, но я-то сам за себя знаю, что я там не был, что. Я сижу уже три года и почти три месяца – ни за что абсолютно. Понимаете, абсолютно ни за что! И мне в глаза говорит оперуполномоченный: «Я знаю, что тебя там не было. Ну, вот надо – либо ты напишешь, либо сядешь первым»… Это сотрудник правоохранительных органов, оперуполномоченный, который должен бегать, искать? Кого он бегал, искал? Никто ничего не пытался. Все, как они написали, всех поэтому осудили, никто никого не слушал – ничего. И все, – сердится Андрей Гончаров.
История, когда вполне адекватные люди ватагой приходят к кому-то домой, избивают, грабят действительно выглядит несколько неправдоподобно. Говорят, что у Федорова были долги. А тут оказалось, что он дома хранил почти 2 млн рублей наличными!..
Спрашиваем у Руслана Зубкова:
– У Фёдорова могла быть такая сумма?
Он отвечает:
– Насколько мне известно, у него на тот момент были вообще трудности с деньгами, он не платил зарплату своим рабочим.
Андрей Гончаров тоже сомневается:
– Я думаю, скорее всего, не было никаких денег.
Его сестра добавляет:
– Валерий Григорьевич, он, не знаю, как правильно сказать, обанкротился, не обанкротился… Но он не платил «Сбербанку» кредиты в течение полугода. Я это узнала, когда у меня, с моих личных счетов банковских карт начали деньги списывать, когда я в банк обратилась. Меня поставили перед фактом, что Валера полгода не платит кредиты, а мы с ним как бы соучредители были, и солидарная ответственность была по кредитам, суммы большие».
Также не совсем понятна история с открытым тяжелым сейфом, который неизвестные, как это написано в деле, носили, чуть ли не по всему дому.
– Бред какой-то. Вскрыть сейф, забрать с него деньги, документы и пытаться его ещё украсть. И тем более мы что, проникали в окно? Заходили в окно, уходили в окно, так, по материалам уголовного дела. А сейф поднесли к двери? – недоумевает Андрей Гончаров.
Интересно, но похищенные деньги следователи так и не нашли.
– Мне было сказано: «Мы знаем, что денег не было». И вообще говорю, ситуация очень странная. Я (рассказал ей следователь), когда приехал на место происшествия, там было больше 20 человек народу, о каких следственно-оперативных действиях может быть речь?» То есть, пока приехал следователь, там можно было сделать вообще все, что угодно, – уверена Гончарова.
Собеседник вспоминает, что первоначально представители пострадавшей стороны рассказывали в станице, что на Федорова напали четверо, но его самого там не было, поэтому он попросил одну из своих знакомых подтвердить это. Но с ней успели «хорошо поговорить».
– Они уехали, она прибежала ко мне домой, говорит: «Андрюша, не обижайся, но я никому ничего не скажу, если ты будешь настаивать на том, что я тебе сказала, а я скажу, что ты». Просто тупо запугали, – вспоминает Андрей Гончаров.
Руслан Зубков признается, что его показания та же самая следователь навязала.
– На самом деле ключевые моменты как раз были навязаны
– То есть следователь подготовила для вас тезисы, и вы их записывали, якобы это ваше признание?
-Ну, да.
Уже сегодня Галина Гончарова вспоминает, что ей и Николаю Балашову за несколько месяцев до печальных событий кто-то угрожал.
– 13 декабря 18 года, я заявление в полицию писала на угрозы, звонок раздался чуть раньше, где он звонит, и я поставила на запись уже когда он произнёс: «Мы тебе свяжем руки скотчем, бутылку водки в горло вольём и спустим с Ярославской горы. Скажем, что ты была пьяная». Я говорю: «А скотч будете уже с трупа снимать?». И он тогда начал мне говорить, что: «Ну подожди, будет тебе, оденем на тебя наручники, на Балашова. Тебе – лет 8, ему – лет 15, – вспоминает она.
Елена Балашова, супруга находящегося в розыске Николая Балашова, предоставила нам часть аудиофайла, записанного Гончаровой.
Сохранившаяся запись разговора Гончаровой с неизвестным:
– Чтобы надеть наручники должен быть повод.
– Да все будет. И санкции будут выданы на вас, и все будет.
– Все будет? В каком смысле «все будет»?
– Все будет. Сегодня опечатают ваш цех, всю документацию изымут – и черную, и белую. И все будет, я знаю.
– У нас черной документации не было. Во-первых. На каком основании они опечатают цех?
– А вот посмотришь на каком.
– На каком основании?
– (Фраза произнесена не разборчиво).
– Ага. Очень интересно!
– Ну, приедь, узнаешь.
– Я бы приехала, но я далековато нахожусь.
– Да я знаю, что ты (неразборчиво).
– Что делала?
– Все, ваша песенка спета, можете сушить сухари.
– Вот я сейчас говорю, я боюсь, меня трясёт, несёт. У меня мысли в голове путаются, – признается Галина Гончарова.
Во время следствия сам Валерий Федоров менял показания. Он также рассказывал, что опознал нападавших по запаху, по детским рукам.
– У него с показаниями вообще интересная история, изначально он одного узнал по запаху, другого по каким-то детским рукам, одного по телосложению. Потом того, кого по детским рукам – это Николая Николаевича Балашова, он узнал по каким-то мягким детским рукам, перепрыгнул через забор. Извините, вы видели телосложение Николая Николаевича? Я не поверю, что он перелезет через этот забор, перепрыгнет, – говорит Руслан Зубков.
– Там получается, что все прыгали через забор, то есть и женщины в том числе?
– По первым его показаниям – да, потом его же показания менялись… там убегали из калитки, убегали в неизвестном направлении».
Задаем вопрос Андрею Гончарову: Фёдоров говорит, что опознал вас по запаху специфическому и потом укусил за пятку?
– Не, за пятку, он меня «укусил» за внутреннюю часть ноги, в районе колена. И это тоже мой адвокат специально несколько раз задавал ему этот вопрос. Он на него чётко отвечал, что он сжал зубы с такой силой, что почувствовал во рту кровь, и не разжимая дернул. У меня опять же эксперт больше часа лазил, растягивал там шкуру, искал хоть что-то похожее. Блин, ну как назло, оказалось, у меня на этой ноге и в этом районе – вообще идеально, никакого шрама, даже старого нет.
– То есть экспертиза была проведена, и было доказано?
– Да. Опять же, если допустить гипотетически, что было ограбление, и человек, похожий на меня, душил его, и он его укусил. То тогда получается, что тот, кто его действительно душил и кого он укусил, вырвал клок мяса – на воле. А я сижу в тюрьме. А ведь он утверждает, что это был я, значит, если было, то, значит, кто-то был другой.
Снова спрашиваем, о странностях произошедшего. Если бы хотели грабить, то один бы человек залез, в крайнем случае – двое мужчин. Зачем брать женщин непонятно.
– Зачем женщин брать, да. Например, полезла там, Галина Ивановна, например, ну вот мы, мужики. А зачем там Надежда Викторовна (Балашова – финансовый директор «Кривичи-Юг»)? – рассуждает Андрей Гончаров и продолжает: А Галина Ивановна, если бы она хотела совершить по отношению к Фёдорову какой-нибудь разбой, она бы его совершала 30 лет, пока с ним жила. Извините, пожалуйста. 30 лет она с ним жила, ну, не 30, а 27 или 28, почти 30. Вот судите сами.
Уже через неделю после интервью Андрей Гончаров и Руслан Зубков были отправлены на Специальную военную операцию. Находясь в ИК-14 они заявили нам, что категорически не согласны с приговором.
– У меня, надеюсь, ещё лет 30 впереди есть – буду постоянно писать обжалования. Я не собираюсь, и, тем более что, я больше всего злой на этих сотрудников полиции. У нас говорят, люди не любят полицию. Я до этого не сталкивался с полицией – что-то там штраф выписали, не там дорогу перешёл, как говорится, вот такое вот. А тут я столкнулся и убедился, у нас если деньги есть, у нас посадить любого можно за все – найди только нужного сотрудника, – отметил Андрей Гончаров.
Руслан Зубков сказал, что хочет во всем разобраться.
– Первое, я хочу разобраться в этом деле. Второе, мне кажется, не все сотрудники полиции должны занимать те места, которые они занимают. Чтобы наказывали таких сотрудников, потому что это несправедливо. Они вместо того, чтобы выполнять свою работу, начинают то ли из-за взяток, то ли я даже не могу это объяснить, по какой причине они действуют именно вот так. Вообще изначально такое понятие, как презумпция невиновности. Как я понял, она вообще не существует. Там, докажи, что это не ты. Нет, не можешь доказать. Тогда мы найдём, допустим, тайного свидетеля, который подтвердит, что ты там был».
Уже когда этот материал был в печати, родственники Андрея Гончарова сообщили, что он ранен и находится в одном из госпиталей.
– Достаточно тебя на секунду сломать, чтобы ты подпись свою поставил. Все. Ты бандит, ты разбойник, и там кто угодно, и никто никого не будет слушать. Все это бесполезно.
Нет, не бесполезно. Мы, как и многие наши зрители, надеемся, что правда восторжествует. А фамилии жителей и должностных лиц Мостовского района Краснодарского края, которые, на наш взгляд, могут быть замешаны в нарушении законодательства Российской Федерации, редакция «Резонанса» уже отправила в соответствующие компетентные органы.
Любовь Лютова и Игорь Зубов, Краснодар – Санкт-Петербург
