Ваша честь!
Уважаемые участники процесса!
Во второй раз за последние полгода, после отмены приговора апелляционной инстанцией и направления уголовного дела на новое судебное разбирательство, закончилось судебное следствие в отношении меня, и второй раз Астраханский гарнизонный военный суд вынес обвинительный приговор, практически скопировав предыдущий. В апелляционном определении об отмене приговора от 13.04.2017 года было указано разобраться по существу с доводами защиты, указанными в апелляционной жалобе. Однако в суде так и не пришлось услышать семерых свидетелей по уголовному делу по причине их неявки, что не позволило сделать вывод о доказанности деяний, в совершении которых меня обвиняют. Хотя, какие показания они могли дать, если ни я их, ни они меня никогда не видели и не знали. В показаниях в суде остальных таких же свидетелей — несоответствия в месяцах, годах, обстоятельствах событий и лишь подтверждение тому, что они договаривались и общались со свидетелем — взяткодателем, находящимся в федеральном розыске. Меня они не знают, обо мне не слышали, равно как и я о них. Почему суд показания этих свидетелей, которые противоречивы и не имеют ко мне никакого отношения, положил в основу приговора, неясно. (Отдельным приложением прилагаю разногласия в показаниях свидетелей и несоответствия в связи с этим выводов суда).
Хотелось бы остановиться на показаниях двух основных свидетелей — взяткодателя и взяткополучателя, чьи показания легли в основу приговора. Следователь, у которого в производстве находились их уголовные дела, при отсутствии доказательств моей вины пошел на хитрость и выделил дело в отношении меня в отдельное производство. Замысел следователя очевиден: во что бы то ни стало изобличить меня в совершении преступных деяний, но поскольку доказательств не было, он одних обвиняемых в рамках выделенных в отдельное производство дел стал указывать в выделенном уголовном деле в отношении меня в качестве свидетелей. То есть у суда появилась возможность получить доказательства моей вины показаниями свидетелей, а по сути — соучастников. Нельзя допрашивать соучастников одних и тех же преступлений в качестве свидетелей по делу. Нормы международного права указывают на то, что суды обязаны исключать из доказательственной базы показания соучастников, так как по своей сути такие показания являются ненадежными показаниями. В частности, показания взяткополучателя были даны им вследствие заключения досудебного соглашения с прокурором, а взяткодателя с целью уменьшения собственной ответственности, обусловлены причинами ненависти. Надежность показаний соучастников вызывает сомнения в искренности, поскольку сомнения основаны на желании переложить ответственность или оговорить обвиняемого с целью защитить свои интересы. Эти показания имеют низкую доказательную ценность. Также существует общий запрет на чтение и использование в суде показаний соучастников, собранных в ходе предварительного следствия. Показания, данные во внесудебном порядке, могут быть прочитаны в суде только после того, как лицо, давшее показания, было допрошено в ходе судебного разбирательства. Однако этот принцип был грубо нарушен Астраханским гарнизонным военным судом и показания свидетеля — взяткополучателя, данные им в ходе предварительного следствия, были оглашены гособвинением с согласия судьи противозаконно.
В судебном заседании на вопрос свидетелю-взяткополучателю о том, помнит ли он фамилии граждан, за которых передавались денежные средства от Порохнюка В.П., и когда это было, был получен ответ — «не помню». Ответ » не помню» явно не подходит под критерии относимости, допустимости и достоверности доказательств. Ни гособвинению, ни суду не показалось странным, что данный свидетель так и не сумел ответить ничего вразумительного на вопрос, почему при допросе в ФСБ он называл посредниками в своей деятельности совершенно других лиц, а после подписания соглашения о сотрудничестве с прокуратурой и показаний свидетеля-взяткодателя, с которым у меня неприязненные отношения, вдруг появился я как посредник. На что этот свидетель ответил — «не знаю». Еще один казус, произошедший в судебном заседании, когда после оглашения гособвинителем показаний свидетеля-взяткополучателя на предварительном следствии, последний, подтвердив все, при последующем вопросе защиты, получал ли он деньги от Порохнюка за Алимарданова, чётко ответил «получал», хотя эпизода с Алимардановым вообще не существует и фамилия вымышленная. Это ещё раз говорит о ненадежности показаний свидетеля-взяткополучателя.
Что касается другого основного свидетеля-взяткодателя, которого не пришлось услышать в данном судебном заседании, ввиду нахождения его в федеральном розыске, то его поступок скрыться говорит о многом, а показания данные в предыдущем судебном заседании, непоследовательны, противоречивы, порой глупы. Но почему-то даже при неудовлетворительной характеристике его личности, показания данного свидетеля сомнению не подвергаются ни гособвинением, ни судом, а были положены в основу приговора. Причем, следует заметить, что показания на допросах и очных ставках этих двух основных свидетелей в ходе следствия, которые легли в основу приговора и не подверглись сомнению — идентичны во всем: в стиле, в манере изложения и даже ошибках в именах и последовательности фамилий лиц, от которых получались денежные средства. Неужели два совершенно разных человека могут одинаково мыслить, излагать, ошибаться ? Или же это факт того, что содержание протоколов допроса определялось не самими свидетелями, а иным лицом, предположительно, следователем. Может и такое допустимо в силу УПК, ведь у суда и этот факт не вызвал никакого сомнения!?
Зато показательно в Астраханском гарнизонном военном суде, что если свидетель защиты заявляет что-то вроде «подсудимый не мог совершить данные преступления» (показания свидетелей защиты), то судом это расценивается как попытка подсудимого избежать ответственности, а в приговоре ложной фразой обозначено, что стороной защиты доказательств, опровергающих доказательства обвинения, не представлено. Странным выглядит то, что показания свидетелей с отрицательной характеристикой превращаются в истину, а показания свидетелей защиты — законопослушных граждан превращаются в надуманные и носят предположительный характер. Получается, что в российском храме правосудия показаний свидетелей хватает лишь на обвинительный приговор. Хотя ни одно уголовное дело, тем более приговор, не могут основываться только на свидетельских показаниях, причем заинтересованных лиц, как это было сделано в отношении меня, потому что усомниться в показаниях — дело простое, а любое сомнение трактуется в пользу подсудимого. Других доказательств моей вины нет, так как вещественные доказательства, представленные гособвинением и принятые судом, не имеют никакого отношения ко мне.
Особо хочется остановиться на вовремя неподписанном свидетелем-взяткополучателем протоколе допроса от 28.08.2016 года и его показаниях, полученных таким образом с нарушением требований УПК. Об этом протоколе говорится везде и всегда, даже в видеоролике «Человек и Закон». Однако, как заявил гособвинитель в судебном заседании (в подтверждении тому имеется видеозапись), «сейчас такие технологии, что сделать можно все, что угодно, я сам свидетель того, что протокол был подписан и как можно мне не верить». Возникает вопрос — а как совесть при помощи современных технологий переделать? Таким образом, гособвинение подвергает сомнению слова и обличает во лжи адвоката правового центра «Человек и Закон», который взял на себя ответственность заявить о неподписанном протоколе в видеоролике, выложенном в интернете; адвоката, который при ознакомлении с материалами уголовного дела, предусмотренного статьей 217 УПК РФ, лично получил в руки этот протокол, о чем заявил в суде. При этом вызванные в суд следователь и свидетель-взяткополучатель показали, что данный протокол допроса подписывался вовремя, без нарушений. Это опять — таки свидетельство того, что их показания не соответствуют действительности, так как все доказуемо. А вот суд в данной ситуации сработал по принципу: все на усмотрение, захочу — приму это как недопустимое доказательство, захочу — не приму. А так как в Астраханском гарнизонном военном суде дело в отношении меня не прекращается по одной простой причине — слишком усердно проходится защищаться, доставляя суду массу неудобств, то такое «доказательство» прекрасно вложится в приговор суда. К безусловно недопустимым доказательствам такой вид доказательства, по мнению Астраханского гарнизонного военного суда, не относится, так что заполучай обвиняемый гранату при определенной ангажированности суда. При этом вся доказательная база моего обвинения основывается только на выводах и умозаключениях гособвинения (как сам и выразился гособвинитель в процессе судебного заседания), что не имеет права на жизнь. Доказанность всех доказательств моей вины гособвинение доказывает только словами — логично, допустимо, последовательно, взаимодополняемо. Облегченное и своевольное трактование уголовно — процессуального законодательства в судебном заседании, основанное только на внутреннем личном убеждении, на предположениях и собственном умозаключении, при этом не имея ни одного фактического доказательства преступления, не могут являться основанием моей виновности.
Удивительно, но в новом приговоре, так же как и в предыдущем, указано, что стороной защиты доказательств, опровергающих изложенные доказательства обвинения, не представлены. А как же показания свидетелей защиты; CD — диск, так сказать, преступных переговоров, оказавшийся пустым, вследствие чего признан как недопустимое доказательство; неподписанный протокол свидетеля-взяткополучателя, которым гособвинитель уличил всех во лжи; документы на машину, из-за которых с основным свидетелем у нас начались неприязненные отношения; показания свидетелей обвинения, которые в суде дали совершенно иные показания, нежели сведения, имеющиеся в уголовном деле ? Или всё это мелочи, главное — это логичные, полные, последовательные, допустимые, взаимодополняемые показания двух основных свидетелей, которые, по сути, и свидетелями-то быть не могут да и показания их, изучив уголовное дело, нельзя назвать логичными, допустимыми, взаимодополняемыми. И что самое интересное — ни одного вещественного доказательства, которое бы хоть как-то указывало на мою вину. А, наверняка, проводившиеся ОРМ видимо не дали никаких результатов, поэтому они просто отсутствуют.
Суд назначает за голословность обвинения в 18 преступлениях еще и дополнительное наказание. В связи с чем гособвинение решило, что я незаконно обогатился в сумме 1 миллион рублей — большая загадка. Ни один из свидетелей не слышал и не знал, что деньги будут переданы мне, со слов свидетеля-взяткополучателя, он может только догадываться, остаются только показания другого основного свидетеля, который сбежал от «своей честности». Но гособвинение и суд такая позиция вполне устраивает.
Несправедливо заработанные кровью и потом погоны положить за бездоказательность и неправомерность своей вины — это жестоко. А жестокость порождает жестокость. Неужели обязательно нужно убить человека, чтобы понять, что он живой?!
По нормам международного права, недопустимо использовать приговор в качестве доказательства в ходе последующего уголовного производства и оценку показаний соучастников в соответствии с внутренним убеждением судьи, так как показания соучастников ненадежны, являются риском несправедливого осуждения из-за конфликта интересов между сообвиняемыми.
Астраханский гарнизонный военный суд после очередного разбирателства по существу сделал вид, что все нормально, назвав черное белым.
Таким образом моя вина в совершении вмененных мне преступлений не была доказана на предварительном следствии и не нашла своего подтверждения в судебном заседании. В связи с чем в соответствии со ст.14 УПК РФ (презумпция невиновности) все имеющиеся в деле сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого и обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Никакие доказательства по делу не имеют заранее установленной силы и все доказательства равны.
В соответствии со ст.87 УПК РФ суд должен дать оценку всем имеющимся доказательствам, источникам их получения, достаточности доказательств, обвиняющих меня; устранить имеющиеся противоречия и принять законное и обоснованное решение.
Прошу приобщить к материалам уголовного дела.
Порохнюк В.П., 5 октября 2017 г.
P.S. 5 октября 2017 года коллегия судей Северо-Кавказского окружного военного суда утвердила приговор, вынесенный капитану I ранга запаса Порохнюку Валерию Петровичу Астраханским гарнизонным военным судом, оставив апелляционную жалобу стороны защиты без удовлетворения. Приговор жестокий, несправедливый, потому что безоснователен и бездоказателен, потому что за решетку — в тюрьму — был отправлен человек, всю свою жизнь посвятивший благородной профессии — Родину защищать. А что получил взамен? Предательство людей. Предавая других людей, мы можем забрать у них несколько лет жизни, и ради чего, ради каких таких благ, ради какой такой выгоды? Не думаю, что живьём закапывать человека, это слишком выгодное занятие. Я, во всяком случае, не встречала в своей жизни счастливых предателей, которые построили великое счастье на чужом несчастье. Всем известно о том, к чему привело предательство Иуды, и, видимо, человечество никогда уже не изменится в этом смысле в лучшую сторону, люди как предавали друг друга, себе же во вред, так и будут предавать впредь. И разве предательство людей не проявление слабости? Предать кого-то легко, намного легче, чем не предать. Все, что для этого нужно, — это просто отказаться от всех человеческих качеств и обязательств, отказаться от всего духовного и разумного, что есть в нас, сбросить с себя всю гуманность, отзывчивость, всю ответственность, отказаться от силы воли, доброты, сердечности и поддаться влиянию примитивных животных инстинктов. Слабый человек всегда найдет оправдание своему предательству — он скажет, что не мог поступить иначе, он никогда не протянет руку помощи другому человеку в трудной ситуации, потому что он трус. Морально, духовно и интеллектуально слабые люди многого в жизни боятся, и часто страх вынуждает их предавать даже тех людей, в предательстве которых они совершенно не заинтересованы. Человечество испытало достаточно страданий из-за предательства. Люди неоднократно убеждались в том, что предательство — это зло, это грех. И тем не менее, люди, которыми движет эгоизм, слабость, неосознанность, трусость, продолжают предавать. Они творят зло, не задумываясь о последствиях, а они, эти последствия, всегда наступают.
В нашей неоднозначной ситуации — обидно, горько, страшно и смешно. Обидно за переживания и боль, которые не дают ответа на простые вопросы: почему? за что? зачем? Горько видеть и наблюдать жестокость, с которой люди предают. Страшно, что за просто так, за ни за что загублен человек, загублена жизнь. Смешно увидеть Дело «Порохнюк против России», жалоба №…, если б не было так грустно…
Порохнюк Е.В., 23 ноября 2017 г.
Прим. ред.: орфография, пунктуация и стиль авторов сохранены.
Фото: Елена Порохнюк
