Трагическое совпадение или закономерность? Больше года прошло с тех пор, как на территории «Волжского судостроительно-судоремонтного завода» (далее – АО «ВССРЗ») при трагических обстоятельствах погибли рабочие. О причинах произошедшего спорят до сих пор. Никто пока не понёс ответственность за случившееся.
23 июля 2018 года взрыв на барже унёс жизни трёх волжан. Пять работников получили ранения. По факту трагедии было возбуждено уголовное дело. Поначалу – в отношении неустановленного лица – ответственного за ремонт баржи работника завода. Позднее обвинение предъявили главе подрядной организации ООО «Бриз», проводившей газосварочные работы.
СМЕРТЬ НА РАБОЧЕМ МЕСТЕ
Взрыв прогремел рано утром в понедельник. Рабочий день только начинался. Баржа готовилась к спуску на воду, проводились заключительные работы.
«Задача была следующая: убрать, чтоб мусор нигде не оставался, на рельсах косяковых тележек чтобы ничего не лежало», – объясняет Юрий Киселёв, директор ООО «Бриз».
По словам очевидцев, у погибших сотрудников завода случился вынужденный перерыв – их покрасочная машина была сломана. В роковой момент все трое находились на палубе, ещё не успев спуститься на землю.
«Один был наполовину в люке – верхняя половина туловища торчала из горловины, а нижняя была уже там. И сидели двое возле люка, – вспоминает Максим Михайлов, бригадир ООО «Бриз». – Я поздоровался с ними и спросил: «Что вы делаете?» Они: «Красим, заканчиваем отсек». И всё, я спустился с трапа буквально за три минуты до взрыва».
Примерно в 8 часов 25 минут раздался хлопок, а за ним последовал взрыв. Маляры, сидевшие на палубе у люка, погибли на месте.
«Эпицентром взрыва является внутренний объём баржи, расположенный в разрушенной взрывом её части, а именно – с левого борта – длиной 46 метров», – пояснили нам в Следственном комитете.
ДЕНЬГИ НА КРОВИ?
Как выяснилось впоследствии, на месте производства малярных работ не использовалась ни вытяжка, ни газовый анализатор. Эти чудовищные факты потерпевшим озвучило само руководство завода.
«Где у вас газоанализаторы, которым проверяют загазованность? Вот у нас на корабле, например, их 2 штуки, – озвучивает свой диалог с директором АО «ВССРЗ» Александр Колесниченко, отчим погибшего Евгения Зверева, бывший сотрудник завода. – На что мне ответили: «Вы знаете, они очень дорогие».
Родственники погибших недоумевают:
«Что они (маляры – прим.ред.) делали в междудонном пространстве? Что они красили? Кто с кем договаривался? За какие деньги?»
Безутешные семьи предполагают, что маляры погибли не просто из-за халатности начальства, а из-за фатального умысла.
«Прораб спокойно мог договориться с заказчиком, покрасить сменённые участки металла внутри, в междудонном пространстве, бортовом пространстве, балластных отсеках – где угодно», – высказал свою версию Александр Колесниченко.
Эти кошмарные подозрения нашли своё подтверждение в суде, где давало свои показания руководство завода. Директор и его заместители разводили руками, мол, о самодеятельности подчинённых ни сном ни духом не ведали.
– Во внутренних помещениях баржи выполнялись малярные работы? – интересуется на судебном слушании Николай Висков, адвокат потерпевшей Татьяны Зверевой.
– Не должны, – с заминкой отвечает директор АО «ВССРЗ» Валерий Свинухов.
– Не должны или не выполнялись?
– Не должны. Выполнялись они или не выполнялись, я не знаю.
Хотя какая там покраска! Оказывается, в тот злополучный день погибших маляров – Зверева, Штарина и Крутько – и раненого при взрыве Титова на этом судне и вовсе не должно было быть! Согласно заявке на проходную на пропуск людей, все четверо были направлены на другие объекты.
Александр Поцелуев, зам.директора АО ВССРЗ по безопасности, в суде зачитал заявку на пропуск людей на завод, датированную 23 июля: «Ануфриева – баржа 3109, Титов – «РСТ 372», Штарин – «Волгонефть 162».
– Штарин – «Волгонефть»? – удивляется судья Марина Волкова.
– Да. – спокойно отвечает высокопоставленный сотрудник и продолжает: –Крутько – «РСТ 372», Зверев – «Волгонефть 162».
Из всей малярной бригады только бригадир Ануфриева была заявлена на взорвавшуюся баржу. Выходит, семьи погибших были правы: маляров направили на баржу в обход завода.
Более того, последний инструктаж по технике безопасности, согласно материалам дела, маляры проходили в выходной день.
– На вашем заводе имеется ли практика вызова работников для инструктажа по технике безопасности в выходной день? – спрашивает Николай Висков у начальника службы охраны труда Надежды Бабкиной.
– Нет. Если только они работали в этот день.
ЧЁРНОЕ ОБЛАКО
Вот только перед судом предстали всё же не непосредственные руководители погибших маляров, а директор подрядной организации. Основанием стала проведённая 16 октября 2018 года взрывотехническая экспертиза, а также выводы комиссии, созданной заводом для внутреннего расследования.
«Предположительно это взрыв газовоздушной смеси неустановленного характера, – подчёркивает вероятностный характер заключения комиссии Наталья Димова, государственный инспектор труда, –потому что мы не знаем, что взорвалось».
По версии следствия, взорвался пропан, который использовался при газосварке.
«В ходе расследования уголовного дела, в том числе в результате проведённых взрывотехнических судебных экспертиз, было установлено, что взрыв произошёл в результате утечки пропана в воздух, находившийся внутри балластных отсеков баржи, и последующего его воспламенения от внесённого неустановленного источника зажигания».
Но открытого пламени, по словам очевидцев, не было.
– Слева шла чёрная туча… – описывает первые минуты после происшествия начальник участка Лев Поповцев.
– Это дым? – уточняет судья.
– Нет, чёрное облако без огня, без ничего.
– Я видел клуб черного дыма – то ли грязь, то ли песок, – вторит начальнику участка разнорабочий Иван Лапинский. – Когда нас привезли в больницу, нас начали отмывать от песка. То есть, скорей всего, это был песок».
– Всегда возникает огонь, пламя, если газ. А там не было никакого огня, – сообщает бригадир Максим Михайлов. –Просто сухой взрыв, пыль».
На место происшествия, как и полагается при взрыве, прибыли пожарные, но работы им не было.
Это подтверждает Илья Востриков, старший дознаватель – государственный инспектор г. Волжского по пожарному надзору: «Я опросил начальника караула, который первым прибыл туда на пожарной машине, со слов которого я узнал, что пожара там не было, был просто хлопок, была разрушена баржа, техника не применялась».
Но если утечка газа всё же произошла, почему её никто не заметил?
Все допрошенные в зале суда свидетели, как один, заявляли, что не почувствовали подозрительный запах. А ведь в любой газ для определения утечки добавляют одорант.
«Этилмеркаптан, – поясняет руководитель ООО «Бриз» Юрий Киселёв, – это очень сильный запах. Здесь не было никаких запахов, их не чувствовал ни я, ни мои сотрудники, ни маляры, которые пришли, спустились и не могли не ощутить этого запаха».
Взрывотехников, которые проводили экспертизу и могли бы пояснить эти несостыковки, мы, к сожалению, так и не услышали. Их на слушание не вызывали.
«МОЯ ХАТА С КРАЮ»
Несмотря на отсутствие огня, взрыв был колоссальной силы. Взрывной волной вырвало часть корпуса баржи – ту самую, на которой должны были работать маляры, и отбросило на десятки метров. За этой страшной картиной с земли и с соседних судов наблюдало с десяток работников.
«Кусок металла, который оторвался и на берег отлетел вместе с горловиной, – вспоминает Андрей Носков, свидетель, работавший на соседнем судне. – В этой горловине торчал шланг. Шланг от компрессора».
Когда отрицать очевидное уже не было смысла, бригадир малярного участка робко созналась: малярные работы внутри баржи всё же проводились.
– Внутри (баржи – прим.ред.) производились какие-то работы? – задаёт вопрос бригадиру маляров адвокат Николай Висков.
– Да, немножко производились, – признаётся Татьяна Ануфриева.
– «Немножко» – это как?
– Сменённые участки там красили.
За технику безопасности, как стало известно в судебном процессе, отвечал начальник малярного участка. За неделю до взрыва временно исполняющим обязанности был назначен Станислав Королёв. Также он был ответственным за ремонт судна. По словам Королёва, покраска велась только снаружи. Причём на противоположном от эпицентра взрыва борту.
– Правый борт у нас должен был краситься синей краской покрасочным аппаратом, – неуверенно готовит старший прораб Станислав Королёв.
– Покрасочный аппарат стоял возле левого борта, вы сказали, – поправляет Королёва защитник подсудимого Максим Левин.
– Это не препятствие. У нас длинные шланги… – не сдаётся Королёв.
На вопрос, почему маляры были направлены с других объектов на баржу, прораб перевёл стрелки на начальника – он дал распоряжение в устной форме. В такой же форме, по его словам, дал указание и владелец баржи – НП «Технология».
«Судовладелец пообещал прислать письмо, так как он не мог прислать заявку на данный вид работы, потому что был в отъезде. У него не было возможности».
Представитель НП «Технологии» и вовсе заявил, что даже договора с заводом не заключал.
«Ремонтные работы уже начались. А ещё договора не было, – отмечает Вадим Самойленко, главный инженер ООО «НП Технология». – Я не видел его. Может, на заводе он есть. У меня – нет».
Однако факт покраски отрицать не стал. По его словам, часть краски закупал завод, часть – привезла сама НП «Технология». Почему часть расходника компания взяла на себя, пояснил просто:
«Это с предыдущего ремонта у нас там оставались какие-то крохи, мы пытались сэкономить…»
Загустевшая краска требовала больше летучего растворителя. В замкнутом пространстве такие работы являются взрывоопасными. Этой версии в суде придерживался обвиняемый Киселёв и его защитники. Но прямой вопрос о количестве растворителя почему-то вывел бригадира малярного участка из равновесия:
– Как вы разводили краску при использовании, нанесении? В каких пропорциях? Чем измеряли? Измеряли ли? Чем вообще руководствовались – опытом или какими-то книжками? – обращается к Ануфриевой Киселёв.
– Я не буду на этот вопрос отвечать.
Как стало известно из открытых источников, гендиректор завода Елена Майер ранее высказывала аналогичную версию местным СМИ:
«Не берусь утверждать, это пока лишь версия, но, возможно, это была детонация скопившихся в корпусе паров краски. Это был не взрыв какого-то баллона. <…> судя по характеру повреждений баржи и по тому, что от нее фактически ничего не осталось, у нас была именно детонация. Если бы это был пропан и он взорвался, то там бы все выгорело», – цитирует первое лицо завода информационный портал «V1.ru».
На наш запрос о проведении интервью с руководством завода мы получили отказ. Поэтому, к сожалению, подтвердить или опровергнуть эти доводы на сегодняшний день не представилось возможным. Вероятнее всего, в дирекции АО «ВССРЗ» уже придерживаются иной версии.
УБИТЫЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕМ
Тем временем, постановлением суда дело было возвращено прокурору.
«Невозможно определить, какие конкретно правила техники безопасности были нарушены Киселёвым, – констатирует судья Волкова. – При формулировании обвинения отсутствуют указания на наличие взаимосвязи между обязанностью Киселёва по соблюдению требований охраны труда к потерпевшим, не принимавшим участие в процессе трудовой деятельности, осуществляемым подсудимым».
Теперь следствию предстоит всё-таки распутать клубок событий, которые привели к такому трагическому стечению обстоятельств.
А вот потерпевшие уверены: взрыв не стал прецедентом – происшествия случались на этом заводе и ранее.
«Бывало, что у них случаи происходили такие, не то, чтобы взрывы, но так бывало, что загорится или ещё что» – сообщает Татьяна Штарина, потерпевшая, дочь погибшего В. Штарина .
Об этом же заявляет и Татьяна Зверева: «Сами рабочие говорили, что там частенько бывают подобные случаи. То есть техника безопасности на заводе явно хромала».
Больше всего вопросов у потерпевших к руководству завода.
«Завод несёт полную ответственность – завод взял в ремонт судно, завод должен был утвердить все работы, которые должны были проводиться с кораблём, с баржой. Если нету главного строителя, кто должен был вести (работы – прим.ред.), кто должен был определиться либо от завода, либо от представителя. Без них никаких сварщиков, никаких маляров там не должно быть вообще. Это полная безответственность завода. Полная…» – сокрушается Александр Колесниченко.
Мы надеемся, что следствие пройдёт максимально объективно и те лица, что виновны в произошедшем, будут привлечены к ответственности. Чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах такие трагедии больше не происходили на этом заводе. Быть может, это хоть немного поможет унять боль людей, потерявших своих родных при взрыве. В мирное время. На рабочем месте.
«Для чего я вырастила своего ребёнка? Для того, чтобы его просто взорвали, разорвали на куски? – рыдает Татьяна Зверева. – Если б вы видели заключение экспертов, что осталось от моего ребёнка… Женю похоронили в закрытом гробу, в полиэтиленовом пакете…»
